Листая ленту, я часто будто проваливаюсь в параллельную вселенную, где все всё знают, и даже больше, чем нужно. В этой реальности человек с двумя детьми и дипломом нутрициолога из онлайн-школы уверенно объясняет мне, как правильно выстраивать режим ребёнка, чтобы тот не просто засыпал без крика, но и формировал устойчивую психику, опираясь на вечерний ритуал с лампой теплого света и медитативной музыкой, желательно определённой частоты, а не абы какой.

Рядом другой эксперт уверяет, что главная ошибка моего дня — в том, что я не выпил стакан тёплой воды с куркумой в первые двадцать минут после пробуждения, а значит, мой метаболизм, внимание и настроение ушли в никуда, и винить в этом мне предстоит только себя. И всё бы ничего, если бы эти советы оставались где-то там, на поверхности, как лёгкий информационный шум, но беда в том, что они становятся фоном, на котором начинает звучать собственная неуверенность.

И я, как человек, склонный к наблюдению за собой и другими, всё чаще замечаю, как именно это перенасыщение «правильной» информации и моделью идеальной жизни начинает разрушать базовую интуитивную связь человека с самим собой. Мы перестаём спрашивать себя, чего мы хотим, и всё чаще проверяем, а так ли нужно, а так ли надо, а не делаем ли мы что-то не так, как положено. И это «положено» давно уже не продиктовано ни культурой, ни семьёй, ни даже внутренними моральными ориентирами — оно выносится откуда-то извне, из универсального голоса эфемерного эксперта, которого мы не знаем, но по какой-то причине считаем более компетентным, чем сами себя.

Иногда мне хочется вспомнить, что человечество довольно неплохо справлялось с базовыми задачами выживания, воспитания, сна и питания задолго до появления Reels и телеграм-каналов с чек-листами. Люди рожали, ели, любили, строили жилища и умирали своей смертью в течение десятков тысяч лет, без подробной инструкции по тому, как объяснить ребёнку смерть кошки или как выйти из тревожной привязанности через визуализацию внутреннего ребёнка в утреннем дневнике.

И всё же мы выжили. Выжили, потому что обладали кое-чем, что теперь, как мне кажется, становится редкостью, — внутренним ощущением границ, ритма, интуиции, доверия к себе и телу, которое знает, когда есть, когда спать, а когда просто нужно остаться в покое. Сегодня же, чтобы лечь спать, некоторые взрослые читают четыре статьи, сверяются с нормами гигиены сна и идут в постель с чувством вины, что не соблюли правило «никаких экранов за час до».

Я не хочу сказать, что советы бесполезны или вредны — конечно, нет. Многие из них действительно помогают ориентироваться в хаотичном мире, где информации больше, чем мы можем переварить. Но проблема не в самих советах, а в том, как мы их воспринимаем: как истину в последней инстанции, как ещё один способ быть «достаточно хорошим», как способ уменьшить тревогу через контроль. Мы не просто читаем — мы стараемся соответствовать, вписаться, не отстать. Мы начинаем подгонять свои телесные и эмоциональные реакции под некий абстрактный стандарт, боясь «делать неправильно», будто за этим обязательно последует наказание.

В терапии я не раз видел, как эта идея «правильности» становится почти обсессивной. Человек может пытаться справляться с тревогой, руководствуясь не своими ощущениями, а таблицами, статьями, чужим опытом. Он становится похож на того, кто идёт по тонкому льду, боясь сделать лишний шаг. И всё бы ничего, если бы этот страх был связан с чем-то реальным, но он чаще всего связан с внутренним критиком, который только подогревается всей этой лавиной внешней экспертизы. В результате — никакой свободы, только спазм. Только давление, что ты опять не дотягиваешь, опять ошибся, опять сделал не так, как надо.

Я думаю, это и есть один из самых коварных способов, с помощью которых современная культура помогает нам: вроде бы помогает, но на самом деле усиливает дистанцию между нами и нашей живой, непредсказуемой, подвижной эмоциональной реальностью. Ведь если вы живёте по чужому шаблону, вы не можете услышать, что чувствуете. А если вы не слышите — то не можете и отреагировать. И тогда все эти советы, вся эта помощь, все эти инструкции становятся не мостом к себе, а стеной, за которой вы тихо начинаете чувствовать вину за то, что вы неидеальны. Хотя, может быть, именно это и есть единственное ваше спасение.

Ведь если подумать, сегодня очень легко спрятаться за правильностью. Не за истиной, не за чувствами, не за честным переживанием ситуации, а именно за правильно подобранным форматом поведения. Человек может годами ходить в терапию, читать умные книги, оттачивать свои навыки конструктивного общения и при этом оставаться в том же самом внутреннем тупике, из которого он якобы стремится выбраться. Потому что стремится он не к подлинному контакту с собой, а к соответствию. К тому, чтобы «быть нормальным». А в нынешнем мире «нормальность» почему-то всё чаще равна экспертно одобренной правильности.

И это ловушка, которую я регулярно наблюдаю у себя в кабинете: человек, не чувствующий, но зато безупречно умеющий отзеркаливать свои эмоции. Он может говорить о гневе, но не злиться. Он может подробно описывать тревогу, но при этом не тревожиться. Он точно знает, что нужно выражать чувства экологично, быть бережным к границам других, соблюдать баланс между близостью и автономией, и всё это звучит идеально. Вот только живым это не чувствуется. Потому что за этим фасадом правильных формулировок прячется старая, знакомая, почти уютная защита от реальности.

Такая рационализация это не что-то плохое. Это естественный механизм психики, который помогает справляться с перегрузкой. Но проблема в том, что если вы слишком долго живёте в мире инструкций, вы перестаёте слышать себя. Вы начинаете не проживать, а анализировать. Не чувствовать, а корректно называть. Не злиться, а распознавать «фрустрацию с элементами раздражения». Это красиво написано, но в жизни не работает, так как если вы не разрешаете себе внутренний хаос, вы перестаёте быть живым. А значит — и способным меняться.

И вот тут становится особенно интересно, если посмотреть в сторону тех, кто эту правильность транслирует. Блогеры, инфлюенсеры, разнообразные специалисты — все те, кто создаёт ощущение, будто они точно знают, как надо. Я часто отношусь с уважением к таким людям, потому что среди них много умных, глубоких, реально полезных. Но в то же время я вижу, в какой психологической ловушке они оказываются: ведь если ты публично говоришь, как нужно жить, то тебе придётся соответствовать этому образу всё время. А значит, ты сам начинаешь бояться быть живым, спонтанным, ошибающимся. Ты не можешь запутаться, не можешь растеряться, не можешь написать пост, в котором говоришь «я не знаю». Потому что на тебя уже смотрят как на опору.

И в этом — трагизм инфлюенсерской позиции. Потому что человек, который хотел делиться чем-то важным, оказывается в роли той самой непогрешимой фигуры, которая должна не чувствовать, а транслировать. И если он начинает переживать тревогу, апатию, бессилие, то первое, что он делает — не идёт проживать это, а ищет, как это объяснить, как обосновать, как превратить в ещё один урок. Он начинает жить в нарративе, а не в реальности.

Вы спросите, при чём здесь мы, если это не наша проблема? А при том, что наш мозг — штука социальная. Мы устроены так, что бессознательно ориентируемся на тех, кто выглядит уверенно. Это у нас эволюционно заложено: выживание зависело от того, насколько мы умеем встраиваться в группу и считывать её сигналы. Поэтому, когда мы видим уверенного человека, красиво говорящего, с продуманной речью и авторитетной подачей — мы склонны доверять ему больше, чем себе. Даже если внутри что-то шепчет: «А у тебя по-другому». Даже если опыт говорит: «Это не работает в твоей реальности». Всё равно мы верим, что, наверное, мы просто ещё не доросли.

Так работает эволюция. Мы не просто учимся у других, мы бессознательно подстраиваемся, чтобы быть принятыми. Поэтому, когда кто-то транслирует жёсткую норму, даже если с благими намерениями, это влияет на всех, кто рядом. И в какой-то момент вы обнаруживаете, что не можете лечь спать без ритуала из четырёх стадий или чувствуете вину за то, что забыли проговорить с ребёнком его эмоции на ночь. Не из-за того, что вы плохой родитель или безвольный человек, просто вы внутри уже зашили себе код — «надо правильно». И именно это «надо» становится новой формой невротического напряжения.

Я думаю, в этом месте полезно остановиться и задать себе простой вопрос: когда я в последний раз делал что-то не потому, что это правильно, а потому что это по мне? Из-за того, что внутри так сложилось: интуитивно, спонтанно, с ощущением собственной меры. Если вы не помните, возможно, пришло время вернуться к себе, а не к очередному посту, рассказывающему, как надо жить.

Когда я смотрю на весь этот бесконечный поток экспертных голосов, наполненный советами, техниками, объяснениями, как «правильно» проживать жизнь, как говорить, чувствовать, думать, взаимодействовать, выбирать и восстанавливаться, я всё чаще ловлю себя на ощущении некоторого внутреннего парадокса: с одной стороны, это действительно может быть полезно, потому что даёт ориентиры в мире, где по-настоящему неясно, что норма, а что уже за её пределами, но с другой стороны.

Именно эта чрезмерная насыщенность формулами «здоровья», шаблонами «зрелости» и мерами «осознанности» всё чаще приводит людей в кабинет не с вопросом «как справиться», а с болью от того, что они опять что-то делают не так, опять не соответствуют, опять не вписываются в какой-то придуманный кем-то стандарт эмоциональной чистоты, и, как бы ни старались, не становятся лучше, а лишь глубже уходят в стыд и внутренний конфликт.

На этом месте я должен признаться в очевидной, хоть и ироничной вещи: я сам один из этих голосов. Я тоже высказываюсь, пишу, размышляю, и я прекрасно понимаю, что и мои тексты могут восприниматься как очередной набор правильных слов, которые нужно «впустить», «понять», «осознать» и желательно немедленно внедрить в повседневную жизнь.

И это, конечно, часть той же самой игры, в которую мы все, осознанно или не очень, играем: игры в экспертность, в полезность, в готовность давать советы, в стремление быть услышанным и понятым, в желание хоть чуть-чуть повлиять на то, как другой человек будет чувствовать, думать или принимать решения. Я не исключение.

Но, может быть, именно поэтому я и позволяю себе говорить о том, насколько хрупка эта грань между поддержкой и подменой, когда вместо того, чтобы помочь человеку соединиться с собой, мы непреднамеренно подталкиваем его к ещё большей внутренней раздвоенности, потому что он начинает сомневаться не только в своём выборе, но и в самом праве что-то чувствовать, не проверив сначала, насколько это чувство уместно в системе координат, которую мы ему предлагаем.

Я всё чаще сталкиваюсь с людьми, которые знают о себе очень многое: они умеют различать свои эмоции, понимают, где у них вытеснение, а где идеализация, могут точно назвать, какая именно защита сработала и что именно в этом сценарии было детским, реактивным и иррациональным.

Это не пустые знания, за ними годы рефлексии, чтения, разговоров, терапии, но вместе с этим я всё чаще ощущаю, что за этими знаниями стоит не свобода, а ещё большее напряжение: будто человек теперь обязан быть на высоте даже в процессе своего внутреннего поиска.

Он не может просто запутаться, ему нужно «осознавать»; он не может просто разозлиться, он обязан учитывать триггеры другого; он не может просто не справиться, ведь где-то в нём уже сидит представление о том, как справляться экологично. И тогда всё, что было призвано помочь, начинает действовать в обратную сторону: становится системой ограничений, превращается в маску компетентности, за которой, как ни парадоксально, становится только более одиноким и более тревожным.

Беда в том, что когда у вас нет внутреннего разрешения быть живым, со всеми спонтанностями, несвоевременностью, противоречиями, вы не сможете по-настоящему почувствовать себя в безопасности. Вы будете всё время начеку, даже в самых безопасных обстоятельствах, даже в любви, даже в терапии.

Ведь вы всё время будете бояться сделать неправильно. И, возможно, самая болезненная правда в том, что к этому состоянию вас привели не только травмы и неблагоприятные обстоятельства прошлого, но и что-то новое, что должно было стать вашей опорой: знания, которые в какой-то момент перестали быть инструментом и стали новой формой внутренней диктатуры.

Всё это я говорю не для того, чтобы кого-то обесценить: ни тех, кто делится знаниями, ни тех, кто их слушает, ни даже самого себя. Я это говорю, чтобы подчеркнуть: самое важное в любой психологической системе — это способность к сомнению. К диалогу с собой. К тому, чтобы допускать несогласие. И если мои тексты хоть раз спровоцировали у вас не чувство «так надо», а желание задать себе вопрос «а я действительно так чувствую?», то значит, я делаю то, что должен.

Если вы дошли до этого абзаца и чувствуете, что во всём этом как будто есть что-то про вас, возможно, настало время чуть-чуть отпустить необходимость всё делать «по правилам». Возможно, внутри вас уже достаточно точек опоры, чтобы позволить себе больше свободы. И если вам не хватает внутренней тишины, в которой можно услышать, как вы сами хотите жить — я могу побыть рядом. Не как очередной эксперт, а как человек, который не боится быть в сомнении и знает, как из него не убегать, а работать с ним. В этом и есть начало изменений: не когда вы станете правильными, а когда вы станете собой.