Продолжаю знакомить вас с особенностями нейробиологии: на этот раз на стыке психотерапии, саморегуляции и фундаментального труда Стивена Стала.

Сегодня это вопрос, который кажется почти философским, но на деле требует вполне биохимического ответа: можем ли мы сами синтезировать антидепрессанты? То есть, действительно ли наш мозг способен хотя бы частично "встать на рельсы" и восстановить себя без таблеток?

Скепсис здесь уместен. И первое, что нужно признать: когда человек в тяжёлой фазе депрессии, его мозг зачастую уже настолько истощён, что ни про какую саморегуляцию говорить не приходится. Не потому что он слабый, ленивый или недостаточно старается, просто его нейронные цепи обрушены биохимически: слишком низкий уровень серотонина, дефицит дофамина, перегрев миндалины и истощение гиппокампа. Это уже не про психологию, а про чистую нейробиологию. И всё-таки, даже в этом состоянии мозг не сдаётся окончательно, потому что его первичная задача - выживание, а значит, поиск способов восстановления баланса.

Если опираться на данные из книги Стала, можно увидеть, что многие процессы, ради которых мы пьём антидепрессанты, в норме происходят внутри нас: постоянно, без таблеток. Тот же серотонин, например, синтезируется из триптофана в ядрах шва. Дофамин - в вентральной тегментальной области, окситоцин - в гипоталамусе. Все эти нейромедиаторы это не нечто, что "приходит извне", а то, что вырабатывается в нужном количестве и соотношении при наличии условий. Именно условий, а не усилий.

Стал подчёркивает: большинство антидепрессантов не добавляют серотонин, а просто мешают ему быстро покинуть синаптическое пространство, блокируя перенос серотонина обратно в пресинаптический нейрон, где он обычно утилизируется или запасается. Так нейромедиатор дольше остаётся в щели и продолжает воздействовать на рецепторы., через блокировку механизма обратного захвата.

То есть антидепрессанты создают такую среду, в которой мозг сам начинает аккумулировать и дольше удерживать то, что он и так производит. И здесь становится ясно, насколько принцип саморегуляции не выглядит фантастикой, а наоборот, встроен в логику самого мозга. Это его базовая задача: восстановить равновесие, вернуть уровень нейромедиаторов к гомеостазу, чтобы снова можно было чувствовать, действовать, реагировать

Поэтому важно признать: мозг не пассивен. Он пытается восстанавливаться, даже если это плохо заметно и даже если человек при этом чувствует только пустоту и бессилие. Внутри всё равно работают механизмы поддержания баланса: парасимпатическая система активирует успокаивающие пути, а префронтальная кора пробует тормозить гиперактивную миндалину. Сеть пассивного режима мозга обрабатывает травматический опыт, даже если человек об этом не думает сознательно. Всё это не магия, а чёткие нейрохимические процессы, которые запускаются при малейшем улучшении внешней среды: снижении стресса, телесной регуляции, теплом взгляде, возможности немного выдохнуть.

Именно поэтому иногда человек вдруг "отпускает", вроде бы без явной причины. Вроде бы ничего не произошло, но внутри будто стало тише. Но это не волшебство, а результат накопленного действия внутренней нейрохимии, которая наконец смогла перестроиться, пусть и временно, на более сбалансированный ритм. Мозг может сам синтезировать всё, что нужно, но ему нужна среда, в которой это возможно.

Да, этот ресурс не бесконечен. Да, если вы находитесь в крайне острой фазе, возможно, вам понадобится терапия, помощь фармы, или и то, и другое. Но идея о том, что в человеке нет внутренних механизмов восстановления - просто неверна. Мозг не нуждается в том, чтобы его спасали извне, он нуждается в том, чтобы ему не мешали восстанавливаться.

Для этого ему для этого часто нужен не только отдых, но и контакт, признание, эмоциональный опыт, который возвращает ощущение себя. И терапия, кстати, делает именно это: создаёт пространство, где нейронные цепи, долгие годы работавшие в режиме выживания, получают новый опыт - и начинают строить другие маршруты.

Теперь давайте попробуем понять, почему не у всех работает саморегуляция, и откуда берётся внутренний запрет на восстановление, и что именно делает терапия с точки зрения нейробиологии, и почему иногда без неё мозгу просто не на что опереться.
Самое ироничное в том, что так уж устроен наш мозг, что он почти всегда пытается помочь, даже тогда, когда кажется, что всё совсем плохо.

Даже тогда, когда человек лежит в темноте, не может встать с кровати и уже сам не верит, что что-то изменится, организм продолжает регулировать, уравновешивать, поддерживать. Он борется за выживание, за равновесие, за хоть какую-то стабильность. Именно поэтому в нейробиологии используется понятие гомеостаза, о котором я упоминал в начале статьи - внутреннего баланса, который психика и тело стремятся сохранить любой ценой, даже если внешне это выглядит как полный провал.

И в этой борьбе нейромедиаторы, так называемые моноамины (те самые серотонин, дофамин, норадреналин) играют ключевую роль. Это не просто вещества, это курьеры внутренней связи, молекулы, которые передают сигналы от одной клетки к другой. Но и они не действуют в вакууме: их выработка и утилизация зависят от множества условий. От генетики, от гормонального фона, от стресса, от сна, от пищевых привычек. Даже от того, как мы разговариваем с собой. Именно поэтому в некоторых случаях организму действительно удается "поднять" себя саморегуляцией, без медикаментозной поддержки.

Но, как и во всех биологических системах, у этой способности есть предел.

Иногда наступает момент, когда внутренних ресурсов просто не хватает. Не потому что человек слабый или ленивый, просто система работает на износ уже слишком долго. Когда стресс становится хроническим, когда эмоции подавляются годами, когда нет поддержки, нет опыта безопасности, нет места, где можно отдохнуть, мозг начинает экономить. Он снижает чувствительность рецепторов, ограничивает выработку "дорогих" медиаторов, пытается стабилизироваться за счёт минимизации затрат. И тут важно сказать вслух: это не выбор и не ошибка, так работает биология.

Именно в такие моменты и появляется ощущение, что ничего не помогает. Что спорт, дыхание, рацион, режим сна - всё это перестало работать, что поддержка близких становится раздражающей, что любые советы кажутся нелепыми. Но это всё не капризы, как может показаться другим людям, это признаки того, что мозг в режиме выживания, а не развития.

Поэтому важно признать: не всегда саморегуляция возможна. И не потому что вы делаете что-то не так. Иногда организму действительно может требоваться внешняя помощь. Не для того, чтобы "исправить" вас, а чтобы дать системе шанс восстановить чувствительность, разгрузить изношенные механизмы, и наконец-то почувствовать, что не всё нужно держать в одиночку.

Да, бывает, что через какое-то время "отпускает". Наступает период, когда вдруг становится легче, будто внутренний туман слегка рассеивается. Кто-то объясняет это "переломной точкой", кто-то сменой обстоятельств, кто-то просто "вышел из дна". Но нейробиология подсказывает, что в этот момент, скорее всего, наступил этап ремиссии. Мозг вновь начал вырабатывать и утилизировать нужные вещества в достаточном объеме. Возможно, из-за отдыха, возможно, из-за терапии, а может, просто потому, что система не может быть в состоянии тотального дефицита вечно.

Но вот вопрос: можно ли на это надеяться каждый раз? И сколько таких циклов мозг выдержит без помощи извне?

Вот здесь важно развести две линии. Да, саморегуляция - это мощный механизм. Но она не гарантирована каждому и не в любой момент времени. Кто-то сможет вытащить себя дыханием и режимом. А кому-то потребуется терапия, препараты и длительный процесс восстановления. Потому что у разных людей - разный базовый уровень нейромедиаторной активности, разная степень уязвимости рецепторов, разный прошлый опыт, который формирует предрасположенность к дисрегуляции. И это не про силу воли.
Это про стартовые условия, про нагруженность системы, про историю перегрузок.

Поэтому идея, что мы всегда можем синтезировать антидепрессанты сами - красива, но не универсальна. Она хороша как вдохновение, как образ, как напоминание, что у мозга есть способности к восстановлению. Но превращать её в директиву - значит снова навешивать на психику обязанность быть всегда продуктивной, а ей и так непросто.

В какой-то момент терапии я часто слышу: "А ведь мне стало чуть легче, хотя мы просто разговариваем". И, разумеется, в этом месте почти всегда звучит нотка сомнения: ну как так, от слов, от обычного человеческого присутствия? От того, что я рассказываю, а кто-то слушает, иногда молчит, а иногда возвращает мне какие-то мои же смыслы? И здесь я часто вспоминаю слова Стивена Стала, пусть и не дословно, но по сути: любая устойчивая, безопасная связь - это биохимическое вмешательство, просто не в виде таблетки, а в виде другого человека.

И если говорить о мозге всерьёз, без метафор и попыток всё обесценить объяснением "это просто эффект внимания", то стоит признать: нейрохимия не живёт в вакууме. То, как и с кем мы живём, влияет на то, какие участки мозга активируются чаще, какие системы возбуждаются или тормозятся, какие гормоны выделяются, а какие не запускаются вовсе.

Например, постоянный контакт с другим человеком, который не осуждает, не прерывает, не обесценивает, со временем снижает уровень кортизола, стабилизирует активность миндалины и, по данным ряда исследований, влияет на выработку серотонина и дофамина через каскадные механизмы регуляции. Это не значит, что разговоры "лечат" как антидепрессант, но это значит, что они могут задать условия, при которых организм сам начнёт восстанавливаться.

Я не хочу слишком романтизировать силу слов. Но я считаю, что саморегуляция - не волшебство и не подвиг, а просто природная функция, которая срабатывает, если не мешать ей хронической тревогой, чувством вины, необходимостью всё время быть "в ресурсе" и демонстрировать успех. Но чтобы она снова начала работать, мозгу нужно почувствовать: опасность миновала, можно отложить броню, можно дышать.

Иногда для этого нужно очень многое: выйти из травмирующих отношений, уйти с работы, где каждый день ощущается как бой, пройти через осознание старых потерь. А иногда наоборот, нужно гораздо меньше, чем кажется. Кто-то впервые за годы плачет. Кто-то вдруг чувствует: я злюсь, я скучаю, мне обидно. Эти "мелочи", которые так легко не заметить, и есть сигналы, что регуляция возвращается.

Именно поэтому я считаю, что терапия - это не просто разговоры. Это способ задать системе другие условия. В которых можно не выживать, а восстанавливаться. И да, иногда это не срабатывает. Иногда мозгу нужно чуть больше, и в этом тоже нет слабости: есть биология, ваш опыт и история, которую вы не выбирали.

Но в большинстве случаев, если мозг чувствует, что рядом есть кто-то, кто не напугается его тишины, кто не потребует немедленного результата и не станет спасать, он со временем начинает делать то, что умеет лучше всего: исцелять сам себя, медленно и по-своему.