Если у вас когда-либо возникала такая фобия, то не потому, что вы действительно начинаете терять контакт с реальностью, а потому что внутри стало настолько тревожно, что вы больше не чувствуете себя в безопасности — даже в собственной голове.

Может быть, всё началось с панической атаки. Может быть, с ощущений в теле — будто что-то не так с вами. Может быть, с навязчивой мысли, которую вы не смогли сразу отпустить. И вот уже в голове — цепочка вопросов: «А если я теряю рассудок? А если это начало чего-то серьёзного? А если я не справлюсь?» И становится по-настоящему страшно. Потому что теперь угроза не вовне — она как будто внутри.

Парадоксально, но один из самых частых симптомов тревожного расстройства — это страх сойти с ума. Он может возникать при генерализованной тревоге, при обсессивно-компульсивном расстройстве, при панических атаках, и даже в рамках деперсонализации и дереализации. И клинически мы знаем: если у вас есть страх потерять контроль над собой, если вы проверяете, в порядке ли вы, если вы боитесь, что «это ненормально» — значит, у вас сохранена критика, а значит — вы не теряете связь с реальностью. Вы просто сильно напуганы.

Люди с психотическими расстройствами не сомневаются в своём восприятии. Они не боятся «вдруг сойти с ума», потому что, как правило, не осознают, что их восприятие изменилось. А вот при тревоге всё наоборот: вы всё ещё в контакте с реальностью — и именно это порождает страх, что контакт вы вдруг потеряете.

Этот страх становится обсессией. Вы начинаете прислушиваться к себе, отслеживать малейшие изменения в сознании, в теле, в мыслях. Любое отклонение интерпретируется как возможная угроза: «Почему мне не так весело, как обычно?» — и вот уже тревога растёт. «Почему в груди тяжело?» — и вот уже образ «сумасшествия» становится пугающе близким. Это не безумие. Это цикличность тревожного переживания, в котором каждый симптом усиливает следующий.

С клинической точки зрения, такая реакция — это следствие длительной гиперактивации вегетативной нервной системы. Постоянная тревога вызывает физиологические симптомы: учащённое сердцебиение, напряжение мышц, туман в голове, головокружение, онемение конечностей, сдавленность в груди. И когда тело так себя ведёт — ум стремительно подкидывает интерпретации: «А вдруг это начало психоза?» Хотя на деле это просто тело, находящееся в режиме выживания. Оно боится — и сообщает об этом. Не более.

Очень часто с такими симптомами сталкиваются перфекционисты, рациональные люди, те, кто привык всё контролировать. Их психика организована так, что в ответ на внутренний хаос включается гиперконтроль. Любое «непонятное» состояние вызывает тревогу: «А если я перестану себя контролировать?» — и вот уже начинает казаться, что это и есть первый шаг к «сумасшествию». Но на деле — это просто страх утраты привычных механизмов регулирования.

И вот здесь важно сказать прямо: тревога — это не безумие. Тревога может быть сильной, парализующей, мучительной. Она может давать странные ощущения, приводить к дереализации, к искажённому восприятию, к ощущению, что «что-то не так с моей головой». Но она не разрушает личность. Она создаёт иллюзию потери контроля, но не лишает человека способности думать, чувствовать, понимать, кто он.

Когда вы боитесь сойти с ума — вы не сходите с ума. Вы боитесь. И это принципиально разное состояние. Ваш мозг в этот момент не разваливается, не теряет способность к мышлению, не превращается в чужой. Он просто перегружен. И он пытается вас защитить — с помощью страха, потому что другого способа вы пока не дали.

Когда вы сталкиваетесь со страхом сумасшествия, то первая интуитивная реакция — начать следить за собой. Отслеживать, в порядке ли ваши мысли. Не появилось ли что-то «ненормальное» в ощущениях. Не показалась ли реальность вдруг нереальной. Это стремление — абсолютно логичное. Особенно если вы человек, который привык всё держать под контролем. Но именно оно и становится тем самым механизмом, который удерживает тревогу — и даже усиливает её.

Когда вы пытаетесь доказать себе, что не сойдёте с ума, вы вступаете в диалог с тревожной мыслью. А тревожные мысли не живут сами по себе — они питаются вниманием. Как только вы начинаете искать доказательства, успокаивать себя, сравнивать, читать статьи, проходить тесты — вы включаете тот самый обсессивный цикл, при котором любое напряжение требует немедленного снятия. Но тревога — не решается логикой. Она уходит не тогда, когда вы находите аргументы, а тогда, когда прекращаете с ней бороться.
В клинической практике это называется паттерн усиления симптома через контроль.

Попытка подавить тревожную мысль приводит к увеличению её значимости. Мозг, замечая, что вы фиксируетесь на каком-то образе или вопросе, делает вывод: раз вы тратите на это столько ресурсов, значит, это важно. И продолжает крутить это снова и снова — уже без вашего участия. Поэтому чем больше вы «боретесь» с тревогой, тем сильнее она становится.

Особенно это характерно для так называемой когнитивной ригидности — особенности мышления, при которой человеку сложно переключаться между точками зрения, отпускать нерешённые вопросы, переносить неопределённость.

Это часто встречается у людей с высоким интеллектом и высокой степенью саморефлексии, что делает тревожные состояния ещё более изматывающими: вы не можете «просто отпустить», вы ищете объяснение — и не находите. А если не находите, мозг интерпретирует это как угрозу.

Очень часто в таких случаях появляются навязчивые мысли — например, «а вдруг я сделаю что-то странное?», «а вдруг у меня начался психоз?», «а вдруг я не смогу остановить эти мысли?» И важно понимать: навязчивость — это не про содержание мысли, а про её навязчивый характер. Сами по себе такие мысли не опасны. Опасна реакция на них. Когда вы начинаете воспринимать их всерьёз, вы теряете опору. А если вы начинаете бояться самих мыслей — запускается так называемая метатревога, тревога по поводу тревоги.

На уровне тела это выражается в постоянном напряжении, ощущении сканирования себя, сниженной способности расслабляться. У кого-то развивается гиперчуткость к внутренним ощущениям: человек начинает следить за пульсом, дыханием, движениями глаз, скоростью мышления. Любое «не такое» переживание — и сразу паника. Потому что теперь уже не просто мысль страшит — страшит всё состояние целиком. Как будто вы больше не принадлежите себе.

На терапии мы учим человека не проверять, не доказывать, не спорить с тревогой — а признавать её существование, не давая ей власти. Это делается не за счёт убеждений, а за счёт переноса фокуса внимания: от анализа к контакту, от мыслей к телу, от контроля к присутствию. Потому что тревожная мысль может жить, только если вы с ней взаимодействуете. Если вы позволяете ей быть, но не вступаете в диалог — она теряет силу.

Я знаю, что в момент, когда вас захватывает тревога, это звучит почти как насмешка: «Не обращай внимания». Но дело не в игнорировании. Дело в выстраивании новой позиции — позиции взрослого, способного оставаться с собой в состоянии уязвимости. Не бороться, не убегать, не фиксироваться, а удерживать себя внутри этого ощущения, не растворяясь в нём.

Во многих случаях уже сам факт того, что вы признаёте: «Да, мне страшно. Да, у меня есть мысли, которые пугают. Но я не обязан с ними соглашаться» — уже меняет конфигурацию. Потому что между вами и тревогой появляется пространство. А значит — появляется выбор.

В работе с тревожными расстройствами часто оказывается, что главным разрушительным фактором становится даже не тревога как таковая, а утрата доверия к себе. Когда вы перестаёте быть себе опорой. Когда всё, что происходит внутри, начинает восприниматься как потенциальная опасность. И это особенно мучительно — потому что страх теперь не вовне, а внутри: кажется, будто сам ум — ваш враг.

Именно поэтому при работе с навязчивыми мыслями, страхами сойти с ума, симптомами дереализации и паническими состояниями задача психотерапии — не просто снизить тревогу, а вернуть вам ощущение собственной внутренней устойчивости, того самого: «Я справляюсь». И тут очень важно понять: это не происходит за счёт убеждений. Это не рациональное «переубедить себя». Это опыт, который формируется в отношениях, где вы — впервые за долгое время — не оказываетесь один на один со своим страхом.

У каждого тревожного симптома есть история. И страх сойти с ума — это не про текущую угрозу. Это про ранние опыты, в которых вы, возможно, не чувствовали, что имеете право на слабость, не ощущали, что кто-то может вас удержать в хаосе, не знали, что можно быть растерянным, уязвимым, напуганным — и при этом оставаться в безопасности.

Терапия даёт именно это: новый эмоциональный опыт. Не информацию. Не инструкции. Не быстрые техники. А опыт присутствия, в котором можно не защищаться. Где мысли приходят и уходят, а вы остаётесь. Где чувства возникают, но не захватывают вас целиком. Где вы не обязаны быть рациональными, собранными, логичными — и всё равно остаетесь в контакте.

Важно подчеркнуть: работа с тревогой — это не устранение симптомов, а перестройка отношения к ним. Тревожные мысли не исчезают навсегда. Но они перестают быть угрозой. Вы больше не пугаетесь того, что внутри вас возникает. И даже если мысль снова появится, вы не «провалитесь» в неё — вы просто её заметите. Потому что между вами и тревогой снова есть граница. И эта граница создаётся не волей и не дисциплиной, а регулярным переживанием себя в контакте, где вас не пугаются, не уговаривают, не исправляют — а выдерживают.

Иногда клиенты спрашивают: «Но разве я не могу сделать это сам?» Конечно, можно многое сделать самостоятельно. И телесную регуляцию освоить, и техники остановки мысли изучить, и научиться отслеживать катастрофические сценарии. Но все эти шаги — это работа на когнитивном уровне. А страх сойти с ума — он не там. Он глубже. Это экзистенциальная тревога, которую нельзя распутать логикой. Её можно только выдержать, и это легче делать не одному.

В моей практике я вижу, как часто самый прорывной момент происходит не тогда, когда человек «понимает» — а тогда, когда он впервые перестаёт защищаться от себя. Когда в его присутствии можно быть напуганным — и его не отвергают. Когда его странные, нелепые, пугающие мысли звучат вслух — и никто не говорит: «Так не должно быть». Когда он остаётся в контакте — даже в страхе. Именно это и есть терапия.

Так что пора выдохнуть и сказать себе: вы не сходите с ума. Вы просто устали. И вам, возможно, нужно не объяснение, а другой человек рядом. И это абсолютно нормально.